Эта сука как-то добралась до него.

— Откуда ты знаешь? Что ты со мной сделала? — Он знал, что она все еще была на линии, слушала и ждала.

— Небольшое вводное пояснение, Чарльз, — строгим тоном произнесла Дженни. — Тебе нужно знать, что существует примерно шестнадцать тысяч эффективных и доступных ядов…

— Ядов? — И он понял. — В позолоте…

В трубке снова раздался скрипучий отстраненный голос:

— Пожалуйста, не перебивай. Я собиралась сказать, что, если ты обратишься в полицию, я буду отрицать любые твои голословные обвинения. Врачи тебе не помогут. Я позаботилась о том, чтобы выбрать комбинацию ядов, которая дает очень сложную симптоматику, о чем тебе уже известно. — Значит, она знала и то, что он побывал в клинике. — К тому времени, когда найдут противоядие, будет уже безнадежно поздно.

— Дженни, — судорожно произнес Эш. — Я Богом клянусь, что не имею отношения к аварии Гордона. Прошу тебя. Ко мне пришел инспектор и передал, что ты говорила…

— Чарльз, не трать время, у тебя его не так много, — проворковала Дженни. — Разве ты не понял? Ты начал умирать.

Она сошла с ума. Другого объяснения быть не могло.

— Дженни, я отдам тебе все. Клянусь! Если это вопрос денег…

— Назвать противоядие? — Смех Дженни больно ударил в его барабанные перепонки. — Оно у меня, здесь. Я жду.

— Ждешь?

— Не будь таким подозрительным, Чарльз. Я знаю, из-за чего ты захотел избавиться от Гордона. Дело было во мне, не так ли, дорогой?

В ней? Все тело Эша покрылось потом. Он вытер влажную ладонь о бедро. Конечно, она нравилась ему, и нравилась давно, но чтобы убить ради нее?! Однако он решил соглашаться со всем, что скажет эта сумасшедшая сука. Нужно только получить противоядие, а там он помчится к доктору Бакстер, и она спасет его…

— Ты угадала, — осторожно произнес он.

— А теперь я хочу проверить тебя, Чарльз.

Эш заколебался.

— Что я должен сделать? — произнес он более спокойным голосом. Умолять он не привык, но торговаться умел. Главное — заполучить противоядие.

— Чарльз, приезжай ко мне. Немедленно.

— В такой туман? По заледеневшей дороге? — Она не ответила. Сука, знала, что у него нет выбора. — Я приеду, Дженни. Я вызову такси.

— Нет. Ты приедешь один, Чарльз.

Это было невозможно.

— Но мои глаза. Я же ничего не вижу. Да еще в такую погоду…

— Хорошо, — сладким голосом произнесла она. — Тогда давай подождем денька два-три.

— Нет! Нет! Я… я приеду, — он кашлянул, прочищая горло, — дорогая.

Щелчок. Гудок. Эш положил трубку. Он все еще дрожал, но понимал, что выход есть. Вот сволочь! Значит, она специально подмешала яд в золотую краску, которой покрыла «Короля Оффу», зная, что он не удержится и станет ее разглядывать. Есть такие яды, которые воздействуют на человека даже в мизерном количестве. Неудивительно, что окулист растерялся. Нужно ехать. Быстро. И скоро все снова будет хорошо. Она все-таки почувствовала искру между ними. Он встал и пошел за ключами, от машины и пальто, почти улыбаясь, хотя чувствовал себя отвратительно. Значит, старый убийственный шарм Эша все еще работает. Женщины, они как рассерженный мужчина — любят пустить пыль в глаза. Но если она зашла так далеко, чтобы отомстить ему, возможно, следует быть с ней поосторожнее. Он будет осторожен, но тверд. Все это обычная сексуальная игра, а он в них проигрыша не знал.

Машина завелась сразу. Прекрасный, мягкий ход. На дорогу он выехал на черепашьей скорости, так и не услышав, что его звала жена. Ледяной туман был повсюду. Он был до того густым, что свет фар пробивался сквозь него всего на несколько футов. Ему пришлось скрючиться над рулем и изо всех сил напрячь свои полуслепые глаза, чтобы хоть что-то разобрать на дороге. Этот чертов врач еще хотел его сразу в больницу положить, как будто человек с обязанностями советника может все вот так взять и бросить. Эш вдруг вспомнил про свои глазные капли, но после того, что сказала Дженни, стало понятно, что от них все равно пользы не будет. Он решил без всяких капель всматриваться в туман своими изъязвленными, налитыми кровью глазами. Нужно добыть противоядие.

К счастью, на дороге было мало машин, и не очень быстро, но ему все же удавалось продвигаться вперед. Но у поворота на Дрэгонсуэлл он полз уже на восьми милях в час с открытыми боковыми окнами, чтобы видеть размытый край дороги. Самая большая язва на верхних веках начала кровоточить от холода. Каждые несколько ярдов он останавливался и неумело вытирал с лица кровь и гной. Он извел три носовых платка. Два раза он останавливался и крепко сжимал веки, надеясь, что после этого зрение хоть немного улучшится. Но оно только ухудшалось. Его ежеминутно охватывали приступы гнева, заглушавшие даже страх, и тогда он громко стонал. Как только он получит противоядие, уж он позаботится о том, чтобы она сполна расплатилась за то, что заставила его так бояться. Она будет страдать не меньше, чем он! Сначала подыграть ей, а потом дать волю рукам. Некоторые женщины другого не понимают. Если она так его хочет, почему не снять трубку и не позвонить ему, когда Гордона нет дома? Ничего, эта садистка получит не только секс. Это он обещает…

Он осторожно подъехал к горбатому мосту. В голове у него промелькнула мысль, что все это было ловушкой, хитростью, чтобы заманить его сюда в такую ужасную погоду. Но если это так, ничего у нее не выйдет. Он ехал настолько медленно, что не заскользил бы, даже спускаясь со склона, а тем более — на относительно ровной дороге. Цепи с колес он планировал снимать только в апреле. И все же он почувствовал облегчение, когда, спускаясь с моста, увидел, что фары наконец высветили часть дороги и несколько футов растущих по бокам деревьев. Следующее опасное место — конец этого прямого участка, там, где дорога резко сворачивает от парапета у излучины реки. Это будет опаснее, чем обычно, потому что чертовы дорожники сидели по домам из-за погоды. И парапета там не было — его снес Гордон. К счастью, Эш заметил четыре мигающих оранжевых огонька, указывающих поворот. По крайней мере, человек, отвечающий за безопасность дорог, не зря получал зарплату. Эш высунулся из машины и, немного увеличив скорость, направился к оранжевым огням.

На другой стороне реки Дженни наблюдала за приближающимися мутными огнями его машины. Ее силуэт мог сойти за пролом в парапете. Рядом с ней мигали четыре предупредительных огонька, слегка пощелкивая с каждой вспышкой. В таком расположении они даже довольно красиво смотрелись. Она с гордостью стояла между ними на противоположном берегу реки.

Эш спохватился только тогда, когда его машина наклонилась, немного качнулась и красиво соскользнула в реку, с громким треском ломая лед. Инерция движения отнесла машину довольно далеко от берега и пролома во льду. Его высунутую из окна голову дернуло вперед и ударило о край двери. Последнее, что он осознал, — это отвратительный, мерзкий процесс умирания. Дженни почти ничего не удалось рассмотреть. И, к сожалению, она не могла остаться, чтобы послушать бульканье и гул подо льдом на том месте, где на дне реки гасли фары. Ей еще предстояла работа. Из рюкзака