завтракаю в «Чекерз»?

— Никто мне ничего не сообщает, — грустно вздохнул мистер Скруп. — Но почему бы вам не позавтракать в «Чекерз»? Я слышал, еда там отменная. И кто предоставит вам лучшее алиби, чем премьер-министр?

— Вы хотите поехать на встречу вместо меня?

— Изображая сэра Вернона Филмера? А я, по-вашему, похож? Думаю, мне все же удастся найти кого-нибудь, кого издалека можно принять за вас. Мне кажется, от вас потребуют только привезти в указанное место деньги, откуда шантажист их заберет позже. Такой своего не упустит. Вот, послушайте, он сообщает: «У меня письмо, написанное на борту „Божьей коровки“ в 1909 году 15 сентября. И не говорите, что не помните, о чем речь». — Мистер Скруп поднял на него глаза. — Вы помните?

— Да.

— Хорошо. В таком случае расскажите мне, о чем речь.

— В тот осенний день на борту «Божьей коровки» нас было трое: Роберт Хейфорт, владелец яхты, я и моряк из местных, его звали Тауэрс. Мы рыбачили недалеко от берега. Хейфорт, прекрасный пловец, предложил поплавать. Тогда был довольно сильный ветер, море казалось неприветливым, так что я отказался и остался на яхте. Хейфорта, который меньше чем на полмили никогда не плавал, не было минут десять, когда ко мне неожиданно приблизился Тауэрс. Правую руку он держал за спиной. Мне он никогда не нравился. Его вообще никто не любил в том городишке, но в море он был полезным человеком, поэтому Хейфорт часто брал его с собой. В руке у него была бутылка, и он держал ее, как дубинку. Он… Он обвинил меня в том, что… — Сэр Вернон поморщился от отвращения. — В том, что у меня был роман с его женой.

— А он был?

Сэр Вернон испепелил Скрупа презрительным взглядом и продолжил:

— Я спросил его, что за чушь он несет. Я решил, что он пьян. Он сказал, что, когда он мне все растолкует, у меня будет такое лицо, что ни одна девушка не захочет со мной связываться. Это было ужасно. Он держал в руках опасное оружие, к тому же он сам был намного сильнее меня. Хейфорт находился далеко и продолжал отдаляться. Я оказался во власти этого человека. Вопрос стоял так: или я его, или он меня. И когда я это понял, в меня точно дьявол вселился.

Он налил себе бренди и выпил его одним быстрым глотком. «Сейчас, — подумал Скруп, — перед его глазами пронесется вся его прошлая жизнь. И почему политики всегда говорят избитыми фразами?»

— И вы убили его, — сказал Скруп. — Как это произошло?

— Я до сих пор не могу понять, как это случилось. У меня как будто вдруг появилась сверхчеловеческая сила. Я подозреваю, что причина кроется в страхе и неистовой ярости, которая охватила меня при виде того, чем он собирался со мной разделаться.

— Вы его убили, а потом продолжали избивать уже мертвое тело, так?

— Да.

— А когда закончили — это уже не походило на самозащиту. Это походило на преднамеренное, тщательно спланированное жестокое убийство. Верно?

— Да, но это не было преднамеренным убийством.

— Так это выглядит в глазах закона. Ну а потом вы услышали крик Хейфорта: «Эй, на судне!», помогли ему подняться на борт, он увидел тело и сказал: «Боже мой, что тут произошло?» Вы ему рассказали, и он согласился вам помочь. Так все было?

— Примерно так.

— Ага, начинаю понимать. То письмо было написано ему. В нем вы полностью признавали свою вину и освобождали его от каких бы то ни было подозрений. Но зачем понадобилось письмо? Он что, не доверял вам?

— Если бы что-нибудь случилось со мной, если бы тело вынесло на берег…

— Это было бы неудобно для него. Потому что — поправьте меня, если я ошибаюсь, — это он ухлестывал за женой Тауэрса.

— Да. Я не знал об этом, но, по-моему, были и другие люди, которые об этом догадались.

— Итак, когда он получил от вас это письмо, вы отплыли дальше от берега… Благо ветер был сильный, как вы говорили. Короче говоря, на море были все условия для того, чтобы несчастного Тауэрса смыло за борт. Спасти его вы не пытались?

— Потом начался настоящий шторм, но мы не поднимали якорь до трех часов утра и потом сказали, что Тауэрс погиб в полночь. В темноте, при такой погоде, когда нас было только двое, что мы могли сделать? Нас самих чуть не смыло за борт. Я тогда даже потерял надежду вернуться на берег.

— Убедительно. И никто ничего не заподозрил?

— По крайней мере мне об этом ничего не известно. Тауэрс был настоящим мерзавцем, никто по нему не скучал.

— Даже жена?

— Она — меньше всех. — Сэр Вернон прочистил горло и добавил: — Я должен прояснить, что в то время решалась моя судьба. На кону стояла моя будущая карьера, и у меня не было выбора. Я только закончил Оксфорд, и передо мной открывались самые радужные перспективы…

Скруп поднял письмо.

— Сэр Вернон, вы думаете, за этим стоит Хейфорт?

— Конечно, я не исключаю такой возможности. Хотя возможно, что он умер и кто-то нашел мое письмо в его бумагах. Я потерял его из виду во время войны и с тех пор ничего о нем не слышал.

— Он был способен на такое?

— В те дни нет, — сдержанно произнес сэр Вернон. — Иначе он не стал бы моим другом. Но он всегда был бесшабашным парнем, и мало ли что с ним могла сделать война. Может быть, потом у него жизнь не заладилась, и он постепенно опустился до… этого. Война, — сказал сэр Вернон, которому удалось избежать ее, — не улучшает характер человека.

— В этом послании что-либо указывает на то, что его автору известно нечто большее, чем содержание вашего письма Хейфорту?

— Не думаю.

— Например, откуда эта уверенность, что вы умеете водить машину? Очень многие не умеют этого.

В первый раз за вечер сэр Вернон посмотрел на Скрупа с уважением.

— Действительно, — задумчиво произнес он.

— В то время вы водили машину?

— Через пару месяцев жена мне подарила «роллс-ройс» в качестве свадебного подарка.

— Поздравляю. Вы Хейфорта в нем возили?

— Может быть. Я до войны несколько раз с ним встречался.

Скруп встал и бросил окурок сигары в камин.

— Совершенно очевидно, что в первую очередь мы должны найти Хейфорта. В пятницу я на ночь останусь здесь, чтобы быть с вами, когда вы получите инструкции. — Он достал из кармана блокнот и карандаш. — Поверните голову вправо, мне нужно видеть ваш профиль. — Он начал рисовать. — Так, рост примерно пять футов одиннадцать дюймов, верно? Думаю, у меня есть нужный человек. Разумеется, он будет в очках и закутан в шарф, как же еще ходить на свидание с шантажистом? Дин (его так зовут) зайдет сюда через черный ход в субботу в восемь утра. Он будет в накладных усах. Повеселимся. Так, по-моему, неплохо получилось. — Он поднял рисунок и полюбовался им со стороны. — Слава богу, что он требует денег.

— А что еще могут требовать шантажисты? — презрительным тоном произнес сэр Вернон.

— Например, министерское кресло, — ответил мистер Скруп. — При том, как я собираюсь работать, это значительно усложнило бы дело.

В субботу в восемь тридцать утра сэр Вернон вышел из парадной двери своего дома и нервной походкой направился в гараж. Февральское утро было морозным, поэтому даже для того, чтобы пройти короткое расстояние, он облачился в плотное светло-коричневое пальто и клетчатое кепи. Подогнав машину к двери,