ночью. С точки зрения Шии, всё выглядело так, как если бы он возносил её опыт в интимных единоборствах до небес. Как та, кто боролась за его симпатию, учитывая ещё и то, что все её потуги не увенчались успехом, имело смысл, что Шию ожидало разочарование в их текущих отношениях. И её заячьи ушки еще больше захлопали в такт её мыслям, как бы обвиняя во всём его.

Хадзиме суетливо заёрзал на месте и проворчал: «Лишь потому, что ты не видела, какие трюки в постели я испытал на собственной шкуре, еще не значит, что ты можешь нести околесицу. Вот, позволь мне привести тебе простой пример. Как-то раз я спросил у Юи, не девственница ли она». (П. П. и было это вроде в экстре первого тома, ага.)

— Воа, ты серьезно? Это же первейшее предложение из запретных, которое никогда, ни за что в жизни, ни под каким предлогом не должно выскальзывать у тебя из-под губ.

— Да уж, теперь-то я понял. Честно, не знаю, что на меня тогда нашло. Может я просто был слишком близок к срыву, после-то всех этих ночных атак исподтишка. Ну и да, она настолько хорошо это вытворяла, что я невольно стал  задаваться вопросом, не девственница ли она часом?

— Я уверена, она рвала и метала.

— Да что ты говоришь, это еще явное преуменьшение. Я уж было решил, что прям там моя песенка будет спета и моя дудочка сдута. В мыслях, это уж точно. И так я приготовился кончить как раб для секса с Юи на всю оставшуюся жизнь… Эти деньки, я бы окрестил их моей черной жизненной полосой. Господи, да я упал тогда на колени и умолял о прощении, даже сейчас помню! Можешь себе представить МЕНЯ, просящим прощения?

— Т-ты и встал на колени? Да как это вообще может сочетаться в одном предложении… — Шия буквально затрепетала от страха. Хоть Хадзиме и называл это ночными похождениями по его душу, она обрисовывала это себе в уме так, словно они всего-навсего позанимались чуть-чуть жестким сексом. Она уже готова была осудить заявление Хадзиме за чрезмерное сгущение красок, но услышав,  как  он высказался, она стала гадать, что за сумасшествие там могла учинить Юи.

Неловкая тишина повисла в комнате, Хадзиме же в это время — весь на нервах — оглядывался вокруг, волнуясь о том, что его любимка в любую секунду совершит убийство его самого. Шии только и оставалось, что поглядывать на паренька, не в силах что-либо добавить. С легким щелчком, дверь в их комнату распахнулась. Шия с Хадзиме разом повернулись к источнику шума. Юи стояла в дверном проходе, на ее голове выросла пара заячьих ушек.

— Я вернулась, — лицо, по обыкновению, кирпичом. И ей похоже совсем не мешало то, что из её головы торчали не только её уши. Не обращая внимания на их прифигевшие лица, она уселась на кровати. Когда эти двое наконец пришли в себя, и прежде чем Хадзиме разорвал стратегическую, чуть ли не рекламную паузу, Шия завизжала:

— Хва-а-а-а, ва-а-а-а! Что во имя всего заячьего это тако-о-о-о-о-о-о-о-о-е-е?!

— Какой странный вопросец. Очевидно, заячьи уши обыкновенные.

— Это я поняла! Но с чего ты их надела, Юи-сан? Так ты пытаешься отнять мои сильные качества или что?! — Шия тыкнула на нее пальцем, «Виновна!», брюзжа, словно Юи только что украла патент и скопировала её особый шарм. Юи лишь отвернулась и проговорила шелковистым голосом:

— Все из-за Хадзиме и заячьих ушек.

— И в-всё равно, с чего это ты решила, что вот так запросто можешь отбирать у меня мои ушки?! Если же они действительно виноваты, то зачем ты их вообще нацепила? — Шия качнула головой в непонимании. Её заячьи ушки прыгали с места на место во время этого действа. Хадзиме вытаращился на них, как пещерные люди на огонь, а Юи пробормотала: «Судя по всему, ненастоящие здесь не сработают…»

Эти слова полностью объясняли сложившуюся ситуацию. Юи раскрыла самое сокровенное желание Хадзиме потереть пушистенькие ушки Шии. И так, чтобы честь по чести посостязаться в ней в этом деле, она раздобыла и себе комплект заячьих ушей. Скорей всего, из магазина.

— Ч-что ж, кажется я очень даже понимаю твою всесжигающую жажду приобретения собственных заячьих ушей после того вида, насколько восхитительны мои. Фу-фу-фу, но позволь мне кое-что оспорить. Перед истинными заячьими ушастиками твои нацеплялки на голову лишь жалкая подделка! — Шия возможно чересчур заигралась и слегка свысока посмотрела на Юи, оценивая её сверху вниз, как ни в чем не бывало продолжив:

— Юи-сан, ты подорвалась на стратегической ошибке, а другого я здесь не вижу, сражаться со мной в моей же стихии! Прими свое поражение! — Шия уже напрямую высокомерничала в торжестве логики, да только здесь и в правда не поспоришь — с одного взгляда любопытному становилось понятно, что дополнительные ушки Юи подделка и не такие мягкие и шелковистые, как у ушастого зайца.

Однако в случае Юи, она сделала это ради Хадзиме. Он и без того находил ее безгранично миленькой, но зная, что она готова была пойти на такое только бы удовлетворить его, ясно говорило о том, чью пару ушей он ставил на первое место. Здесь не получалось провести и сравнения между зайцеухой девчонкой, которая зазналась и слишком уж приподняла свой нос перед ним, простым смертным, и вампиршей, кто пожертвовала всем лишь для того, чтобы доставить ему максимальное удовольствие. Разумеется, Юи не горевала в отчаянии от шквала атак Шии. По факту она превзошла все ожидания.

— Я и никогда не думала, что мои заячьи головогрейки смогут разбить в пух и прах твои ушастые прелести. Это только начало, — Юи стянула с себя не свои уши и заменила их на кое-что еще. Это что-то выглядело как пара аппетитно-пушистых, черненьких треугольничков, сейчас в состоянии покоя лежащих на её голове. Что еще больше открывало вам рот во всю ширь, это тот нюанс, что при вливании маны они двигались сами по себе, как настоящие!

— Э-это еще что за…нафиг такой? — по позвонкам Хадзиме, как деревянные молоточки по брусочкам ксилофона, застреляло искорками электричества. По нему прошло такое неописуемое чувство благоговения, прошло еще и вытерло об него ноги! Но на этом спектакль Юи не заканчивался. Когда рука Хадзиме — точь-в-точь рука дрожащего старика — прикоснулась к заветным кошачьим ушкам Юи, он в неконтролируемом порыве чувств завизжал как последняя сучка. Перед его глазами, Юи показала ему еще одну мохнатую и удлинённую штучку, каким-то чудом присобаченную к области тела над ее попой. Когда она залила ману и сюда, штуковина зашевелилась как живой хвост. Хадзиме шумно сглотнул. Юи встала на четвереньки и проползла туда, где в опупении стоял Хадзиме. Она выглядела до умопомрачения мило. Дойдя до Хадзиме, она произнесла одно:

«Мяу».

Чем  на самом  деле заменила Юи заячьи уши, являлось вершиной эволюции всех животных ушей — уши кошачьи. Она даже приделала им хвост для большей схожести. Юи выгнула податливую спинку и игриво махнула лапкой, рассекая воздух, будто не прочь поиграть с ним в царапки, цап-царап. Мяу – а ведь какое схожее звучание, какое совпадение! Учитывая, что в это же мгновение где-то в другом месте, на свет появилась девочка по имени Мюи.

— Юи, до каких