мог. Всё еще плашмя падая на землю, как кирпич.
— Затк-, заткнись! Мы продол-
— Пожалуйста, прости и избавь нас от десяти миллионов! Иначе мы умрем!
— Стой, стоять! Никто не говорил о десяти…
— Умоляем, прости нас! Прояви доброту своего сердца!
— Умолкни! Тих-
— Твоего прощения-я-я-я-я!
Хулиган силился прекратить фонтан его слов, и пытался остановить мальчика от падания ниц, и кричал как резанный, и топал на него, и пинал, и дёргал за волосы, всё пытаясь поднять мальчика, плевал на него, но тот прижался к земле, не прекращая делать поклоны, повторяя раз за разом, словно молитву, свои искренние извинения. Хулиган пришёл в ужас .
Даже окружающие в диком смятении. Старая женщина дрожит, подавляя в себе приступ смеха. Похоже, что обе стороны на грани от срыва.
И парень попал в яблочко.
— Боже ты мой, ну кто так себя ведёт! Ещё и на людях! Всё, с меня хватит, я ухожу отсюда! Прочь!
— Х-хиде-чан?! Нас подожди-и-и! — двое мужчин засуетившись, бросились следом за ним.
Вокруг меня стояла такая деликатная, пикантная обстановка гробовой тишины, которую нельзя было описать словами. Почему-то, никто не смел и шелохнуться и тем самым нарушить её. Мальчик медленно поднялся с колен. Пока все взгляды были устремлены на него, он поднял брошенный наземь кошелек и передал женщине со словами:
— Вот.
— Ах, спасибо тебе, — проговорила пожилая женщина, и улыбнулась, отчего на её щеках появились ямочки.
Она всё же улыбается ему и благодарит, благодарит и улыбается.
— Нет, я прошу прощения, — неизвестно почему извиняется мальчик. — Здесь меня больше ничего не удерживает. Я домой! Пока! — бросил он на прощание и умчался с такой скоростью, что мне показалось, будто ветер издал звук «Вшуух!».
— Ах, — охнула старушка, но его уже и след простыл.
Как бы сказать… Изумительный человек.
Пока прохожие расходились, я стояла в одиночестве и смотрела, как убегает он. Коснулась груди, чувствуя, как она сжимается.
***
— Угу-угу, Шидзуночка, этот человек сразу же исчез из виду… Э, Шидзу… нушка, ты слушаешь? Ты уже какое-то время как воды в рот набрала…
— … Я все слышала. Десяток напоминаний об «этой восхитительной позе лежа, позе догэдза».
— Нет, Шидзуночка. Это рассказ о «Великолепном мальчике, распростершимся в позе догэдза». Я… Я не настолько великолепна, чтобы так поступить.
— А, ты права, ты права, прости. Но знаешь, Каори. Ты сможешь поведать об этом случае и завтра в школе. А сейчас ты раз за разом заставляешь меня выслушивать одну и ту же историю, да еще и посреди ночи… Как бы мне хотелось, чтоб ты была хоть чуточку благоразумней.
— Э, быть не может! Уже так поздно? Прости меня, Шидзукушка!
Я повысила голос, слушая мою лучшую подругу, Шидзуку Яигаши, кто сонно пробурчала мне в ответ. Случившееся сегодня ранее, это воздушные чувства, о которых я жаждала поделиться с той, кого называю Шидзуночка, в десять часов ночи. Четыре часа как я с ней болтаю.
И она из-за меня до столь позднего часа на ногах… Я искренне раскаиваюсь за содеянное.
— Мм? Да всё в порядке. Но прошу тебя, не начинай эту историю снова… Для тебя она нечто особенное, а, Каори? Фу-фу, подумать только, что я дожила до того дня, когда Каори неспокойно из-за парня… Ты так свободно отшивала, как отрезала, бесчисленные и такие же бесплодные попытки стольких парней признаться тебе, но, похоже, твоя весна наконец настала.
Куда это клонит Шидзуночка? По голосу слышно, что она счастлива, но… Я кожей чую, что она ухмыляется на том конце провода.
— Шидзуночка? О чём это ты? Я не занимаюсь фехтованием как ты, тогда что ты подразумеваешь под «Отшивала, как отрезала»? И разве сейчас не всё еще зима?
— Каори. Спасибо за столь приятную и столь же очевидную поправку. И я может, и учусь фехтованию, но не кромсаю людей направо и налево! Ты, девушка с поистине термоядерными фразочками!
Шидзуночка в ярости… Но что она хочет этим сказать?
— Хаа. Ты, в самом деле, не осознаешь. Нет, всё хорошо. Всё то время, что я тебя знаю, у тебя такое впервые… Полагаю, оно у тебя на стадии «я заинтересована»… Видимо, тебе придется дойти до этого самостоятельно. Но ты правда такая небрежная, когда дело заходит об этом, вы только смотрите? Разве мне, как твоей лучшей подруге не подобает вмешаться и помочь, а заодно и внести ясность? Однако…
На другом конце провода можно было услышать, как Шидзуночка говорит что-то неразборчивое для меня. Чувствуется, что говорит она это в неприветливом тоне.
— Э, ум, Шидзуночка?
— Ха?! А, ум, что такое?
Шидзуночка вернулась к разговору со мной. Я решила поднять другую причину, по которой я ей позвонила. Уу, смущает, из-за чего-то мое лицо всё горячее. Спрашивается, почему.
— А, ум. Вообще-то я бы хотела, чтобы ты немножко со мной прогулялась…
— О, что-то случилось? Ты что-то спотыкаешься на словах.
Её слова толкают меня в спину, и я прошу ее напрямую.
— Спасибо тебе, Шидзунушка. Ум, в этот раз, было бы здорово, если бы ты прошлась со мной до школы этого мальчика.
— Что?..
Шидзуночка непонятно почему выпала из разговора.
— Как я уже сказала, мне бы хотелось, чтобы ты пошла со мной в его школу. Ум… И поговорить с ним… может, может стать друзьями~
Нехорошо. Мое лицо пылает. Не знаю почему, но мое лицо пылает! Я задрыгала ногами и завернулась в свое одеяло, покатываясь туда-сюда. Шидзуночка продолжила вить нить разговора уже со сталью в голосе.
— Притормози-ка на минутку, ладно? Разве ты его не только сегодня встретила?
— Да? Только вот поговорить не смогла, не выдалось возможности.
— … Так почему же ты знаешь, из какой он школы?
— Несложно догадаться. Там есть лишь одна средняя школа, из которой ты можешь выйти в этом районе, и я разглядела его школьную форму. Совсем не трудно понять.
— …
Обычно Шидзуночка очень проницательна и точна со своими расспросами, но сейчас замолчала. Наверно засыпает на ходу.
—Алло, Шидзуночка? У тебя наверно совсем силы на исходе, да?
— А, да нет. Извини. Кажется, я приоткрыла для себя зловещую сторону своей лучшей подруги, о которой мне бы лучше не знать, — я услышала, как она откашлялась.
— Ну, это вполне возможно. Я пойду с тобой. Видать, я уж слишком свыклась с режимом Каори «Вперед, напролом!», но ты… часом не знаешь его имени, нет?
— Ум, я надеялась, что смогу застать его как-нибудь и… и увидеть, как он подходит к передним воротам школы, может быть. И я могу дожидаться его там, где сегодня видела, как-то так.
— … Это попахивает сталкерством… Ну, раз ты не знаешь его имени, то полагаю, это все, что ты можешь сделать.
Называть это сталкерством, как же подло с твоей стороны, Шидзуночка-а-а-а. Но основательно обдумав её вывод, мне больно признавать, что контраргументов от меня не последует. Я хотела подыграть ей ещё чуток, затараторив всё о том же:
— В-верно. Тогда я по-тихому достану его фото… И в этот раз, точно не отступлюсь от своего слова!
— Приостановись-ка!
Почему она останавливает меня с таким нажимом в голосе?
— Нехорошо, худо дело…