Хадзиме терпеливо дожидался ее, давая ей все время этого мира, чтобы прийти к финальному ответу.
Так эти двое и стояли в тишине, и казалось, прошли многие часы, пока Айко окончательно в замешательстве не открылась:
-По правде говоря, сомневаюсь, что все так просто. Хияма все-таки умертвил Ширасаки-сан. Это не то, что я бы так легко спустила с рук. И да, я не думаю, что он должен был жить, чтобы искупить свои грехи, но я вполне улавливаю твои мотивы к убийству и твой выбор. Тоже относится к тому, как ты поступил с Кондо. Ты должно быть жутко разозлился, Нагумо-кун. Ты же так сильно переживал за Ширасаки-сан, а ее жизнь оборвали прямо перед твоими глазами… И как-то нечестно будет с моей стороны сейчас злиться на тебя, только потому что это не исход событий, который я ждала. Помимо этого, у меня больше нет права судить тебя, — Айко скрестила руки перед собой и в размышлениях отсутствующе потерла локти, как будто бы пытаясь себя согреть.
-Из-за того ли это, что вы сотворили со святой церковью?
-… – ответом ему был ее молчливый кивок. Приобадривающие слова Хадзиме и магия восстановления Тио хоть и на грани, но сохранили рассудок и здравомыслие Айко сразу же после того злосчастного события. По происшествию определенного времени, однако, закоренившееся чувство вины снова стало поедать ее естество.
Хадзиме приметил под ее глазами два темных пятна, которые она скрывала макияжем. Она явно недосыпала эти несколько дней. И наверняка ее мучили кошмары по ночам, связанные с этим взрывом.
Вновь воцарилась тишина в маленьком поле, где они сейчас стояли. Хадзиме не нашелся, что сказать.
Больше не в силах выдерживать нагрузку безмолвия, Айко подала голос:
-Нагумо-кун… а тебя это не трогает?
-То, что я убиваю людей? Да нет, не особо. Мне наоборот кажется, что пробыв в бездне столько времени, отвечающая за подобное эта часть меня слезла как шелуха. И я больше не разделяю таких чувств.
-… – Айко с грустью наблюдала за своим учеником. Ее пронзала боль при мысли сколько Хадзиме натерпелся, что даже пришлось пожертвовать некоторой человечностью, все ради выживания.
-Никто…меня не винит.
-М?
Выплескивались наружу настоящие эмоции Айко.
-Я говорю, никто не винит меня в их кончине. Мои ученики все так же видят во мне своего учителя, а люди во дворце даже благодарят за все, что я сделала.
Такова истина. Прочих учеников так задела демонстрация жестокости от Хадзиме, что Айко со взрывов парочки епископов и попá как-то отошла на второй план. В действительности, они скорее не знали как ее отблагодарить за схватку во их благо. Аристократы, министры, все они выражали признательность Айко за спасение от контролирующих чар Ноинт.
-Я рассказала Давиду и остальным о произошедшем, так и они попросили время все обдумать. Даже если я разрушила само основание их веры, они меня ни в чем не винили. – Айко так глубоко закусила губу, что потекла кровь.
Ей очень уж хотелось, чтоб ее кто-нибудь отругал за содеянное. Ведь она как-никак убийца. Знание собственного преступления – тяжкий груз. Лишь безумцы и полные монстры могли принять такое за сущие пустяки. Большинство же терзали угрызения совести.
И ей бы на самом деле было проще, если бы кто-то отчитал ее за ее грехи, поэтому Айко неосознанно искала в ком-нибудь «судью» ради себя. Только никто не брал эту роль.
Хадзиме зуб давал, что Тио и без ее помощи бы раскатала в лепешку святую церковь. Чуть больше времени тут и там, и вуаля. Из-за чего Хадзиме почудилось, что Айко принимала на себя весомую ношу, совсем не для нее предназначавшуюся. Он неуклюже почесал щеку, как бы пытаясь подобрать нужные слова.
-В смысле, учитель, в конце концов, это дыхание Тио испепелило всех на угольки. Вы лишь подтолкнули ее к этому действию, нет? Вы же не несете за них и их смерти никакой отвественности…
-А это уже неважно! В тот момент… Я помогла Тио вполне осознавая, что это приведет к их гибели. И чем это отличает меня от убийцы! — Айко рявкнула с гораздо большим запалом, чем Хадзиме от нее ожидал. Смущенная внезапным своим порывом, она втянулась в себя, как будто уменьшаясь в размерах.
Спустя мгновение, Хадзиме задал ей вопрос.
-Вы жалеете, что оказали помощь?
-А… Нет. Я была готова к последствиям… Я никак не могло пренебречь тем, что задумали сотворить поп и епископы… И я не желала видеть твоей смерти… Более того, если бы я оставила их в покое, то как результат пострадали бы мои собственные ученики, так что…
И пусть ее голос отдавал болью, сожаления в нем не было ни грамма. Она понимала, что Иштар обязательно бы посодействовал Ноинт уничтожить Хадзиме. Также как знала она, что оставшаяся часть учеников ждала бы его участь. Она решила замарать руки, раз это означало, что они останутся вживых.
Даже сейчас, она считала, что поступила правильно. Но логика не облегчала страдания от становления убийцей. Чувства не подвластны разуму, верно?
Хадзиме еле слышно вздохнул. Я же тут как бы ученик, так какого именно я должен поУЧАТЬ и НАСТАВлять на путь истинный? Я же пришел сюда буквально чтобы балду погонять да дурака повалять, ну что ты будешь делать…
Он припомнил, что тогда говорили в унисон Юи с Шидзуку о том, что Айко по уши в него влюблена. Может поэтому она сейчас доверилась ему и «приоткрыла дверку»? Стала видеть в нем больше мужчину и меньше ученичка-долбовичка.
Хадзиме огляделся вокруг, все еще тужась с подбором подходящих слов.
-Учитель, а учитель? Вы же останетесь быть моим учителем?
-Что? – Айко не въехала в смысл вопроса. Она только вспомнила, как он задавал нечто подобное до этого.
Тогда она так бодро согласилась «Ну разумеется», без тени замешательства, а сейчас…
-… – тут она застряла. А разве можно убийце наставлять людей дорогою добра и знаний?
Зубы стиснула Айко так крепко, что они почти треснули. В данный момент ее разрывали противоречия. Хадзиме догадывался об этом, и потому продолжил:
-Если вы все еще планируете быть нашим учителем, тем более после этого…то не выслушаете ли одну мою корыстолюбивую просьбу, пожалуйста?
-Корыстолюбивую…просьбу? – Айко подняла на него голову в недоумении. Ее лицо побледнело и она готова была упасть в обморок в любую минуту.
-Да. – Хадзиме отвернулся от монумента и посмотрел ей прямо в глаза.
В них плавало тепло и оно засасывало туда Айко. Ее это несколько взбодрило.
Хадзиме увидел самого себя в отражении ее глаз и почувствовал, как тяжкое бремя оседает на нем подъемным грузом. Он еще раз убедился, что делает все верно. Как бы осторожно он не выразился прямо сейчас, его просьба являлась ничем иным, как самым ярким воплощением корыстных желаний.
-Учитель… Я бы пожелал, чтобы вы держались за эту вину, что вас сковывает, вечно. Я желаю, чтобы вас приковывало от нее к земле балластом. Пусть вы будете делать дела правильно. Бороться за правые цели, мучаться за вами совершенные смерти, плакать за содеянное. Для меня, вы самый человечный человек из всех. Вы олицетворение остатка тех моих чувств, что я сам давно утратил… образцовый, примерный человек для меня и то, каким я должен быть сам. Вот почему я попрошу